К (возможному) 230-летию со дня рождения Александра Сергеевича Грибоедова
Александр Сергеевич Грибоедов (1795 (?) – 1829) прожил меньше А.С. Пушкина. Если соотноситься с наиболее признанной датой его рождения, то погиб он в 34 года. Если бы Грибоедов не написал «Горе от ума», трудно представить, чтобы масса людей интересовалась бы фактами его биографии.
Александр Сергеевич человек с неизвестной датой рождения. Сегодняшний юбилей поэта – юбилей условный.
Вполне возможно, что Грибоедов незаконнорожденный.
За шесть лет обучения в Московском университете освоил курсы трех факультетов.
Невоевавший участник войны 1812 года.
Подозреваемый, но оправданный по делу декабристов.
Дипломат, послуживший Отечеству и погибший на государственной службе...
Александр Сергеевич в совершенстве владел основными европейскими языками, а также латинским и древнегреческим. Читал в оригинале античных и европейских авторов. Ксенофонт Полевой (1801–1867) передал его слова: «Выучиться языку, особенно европейскому, почти нет труда: надобно только несколько времени прилежания. Совестно читать Шекспира в переводе, если кто хочет вполне понимать его, потому что, как все великие поэты, он не переводим, и непереводим оттого, что национален. Вы непременно должны выучиться по-английски». Александр Сергеевич был прилежен и умел концентрироваться. Позже в силу служебной необходимости он выучил еще и арабский, персидский, турецкий. «Способность его к изучению языков была необыкновенная: он узнал совершенно персидский язык, прочел всех персидских поэтов и сам мог писать стихи на этом языке. Начал также учиться санскритскому языку, но учение это не кончил», — писал друг Грибоедова Степан Бегичев (1785–1859). Лингвистический дар Александра Сергеевича замечателен, но не исключителен и не дает шансов остаться в памяти потомков. Разве те, кому не даются языки, могут позавидовать одаренности Грибоедова.
Александр Сергеевич прекрасно музицировал и даже сам писал музыку. Сохранились два его вальса. Если не слышали, найдите, послушайте — они просты, прозрачны, прекрасны. Но все–таки Грибоедов... далеко не Чайковский.
Молодой человек с характером Дон Жуана, к тому же способный на диковатые, эпатирующие поступки. Но Дон Жуан — культовая фигура для молодых людей, современников Грибоедова. Тут он как все или как многие. Что же касается эпатажа, то мы, может быть, помним проделку никогда не существовавших, литературных Долохова, Курагина и Безухова — то, как они привязали спиной к спине квартального и медведя, а затем пустили их плавать в Мойку, а о том, как вчерашний студент, а ныне молодой гусар Грибоедов и его друг Бегичев явились в г. Брест–Литовске[1] в дом польки, графини Оссалинской на бал верхом на конях и въехали по парадной лестнице на второй этаж, знают по большей части лишь специалисты по русской литературе. «Александр уже приобрел среди приятелей лестную репутацию “пасынка здравого рассудка”, — пишет об этом периоде жизни Грибоедова его биограф Е. Цимбаева. — Иногда он позволял себе такие выходки, что у Андрея Семеновича волосы вставали дыбом. (Грибоедов был прикомандирован в Бресте к штабу генерала Андрея Семеновича Кологривова. — В.В.). Однажды он пришел с Бегичевым на службу в соседний католический монастырь. Степан остался внизу, а Грибоедов забрался на хоры, к органисту, выгнал его и сам уселся за инструмент. Органист, конечно, не осмелился протестовать. Некоторое время Александр играл положенные духовные мелодии со всем своим великим мастерством — и вдруг в самый торжественный момент службы в величественном органном звучании под сводами костела грянула русская плясовая “Камаринская”! Другого бы генерал за это на гауптвахту отправил, но Грибоедову все сошло с рук». Еще один биограф, А. Скабичевский пишет: «Приехав в Петербург, Грибоедов со всем пылом двадцатилетнего юноши бросился в вихрь светской жизни и всевозможных столичных развлечений. В значительной степени обузданный Бегичевым в Бресте, он все–таки порою увлекался бешеным повесничеством, например однажды в театре начал аплодировать по лысине впереди сидевшего соседа. Подобное поведение обеспечивало ему успех среди женщин и великосветских, и сценических, и романические приключения в это время у него не переводились». Конечно, в таких историях Грибоедов предстает живым, но весьма странным человеком. По жанру истории о его проделках — анекдоты на тему поведения представителей «золотой молодежи» (С коня на бал — вполне по–гусарски!). Они вызывают любопытство в чем-то сходное, пожалуй, с любопытством к поступкам литературного Ставрогина, оттаскавшего за нос помещика Гаганова или укусившего за ухо губернатора...
Но у Грибоедова обошлось! (Его «встряхнуло» участие в темной истории с «четверной дуэлью» (12.11.1817) графа Александра Завадовского и Василия Шереметева из-за любовницы последнего, 18–летней танцовщицы Авдотьи Истоминой (той самой, что «быстрой ножкой ножку бьет»). Итогом стала смерть Шереметева. Грибоедов приятельствовал с обоими дуэлянтами, но на поединке был секундантом со стороны Завадовского и спустя год стрелялся с секундантом со стороны Шереметева, Александром Якубовичем. Грибоедов был ранен в ладонь левой руки. Потом это создавало ему неудобство при игре на фортепиано. По изуродованному на дуэли мизинцу удалось опознать его тело в российском посольстве в Тегеране).
Все рассказанное, возможно, интересно, но никак не связано с таким понятием как литературная слава. А она в России насколько высоко ценится, настолько и труднодостижима.
Полное академическое собрание сочинений Грибоедова насчитывает всего лишь три тома. Александр Сергеевич писал пьесы — переделки с французского, пародии, в том числе в содружестве с другими авторами, — сочинял стихи и пр., но весь его талант ушел на создание комедии «Горе от ума». Она была закончена летом 1824 года. Надежды автора увидеть свое творение в печати и на сцене не оправдались. (В 1833 г., уже после смерти Грибоедова ее издали с цензурными изъятиями, а полностью в России — только после отмены крепостного права, в 1862 г.). Поэт читал комедию в салонах, посетители которых принимали ее с восторгом. Пьеса разошлась в «самиздате» того времени — ее переписывали. Декабрист Дмитрий Завалишин (1804–1892) вспоминал, как осенью 1825 г. члены Северного общества «захотели воспользоваться предстоящими отпусками офицеров для распространения в рукописи комедии Грибоедова “Горе от ума”, не надеясь никоим образом на дозволение напечатать ее. Несколько дней сряду собирались у Одоевского, у которого жил Грибоедов, чтобы в несколько рук списывать комедию под диктовку». «Много ли отыщете примеров, чтобы сочинение листов в двенадцать печатных было переписываемо тысячи раз, ибо где и у кого нет рукописного “Горя от ума”? — писал Ксенофонт Полевой. — Бывал ли у нас пример еще более разительный, чтобы рукописное сочинение сделалось достоянием словесности, чтобы о нем судили как о сочинении известном всякому, знали его наизусть, приводили в пример, ссылались на него и только в отношении к нему не имели надобности в изобретении Гуттенберговом?». До того как пьеса была издана в полноценном виде, на руках у читателей насчитывалось... более сорока тысяч ее рукописных экземпляров. При этом стандартным в 1820–30 гг. был тираж печатной книги в 1200 экземпляров.
Именно «Горе от ума» сделало Грибоедова национальным гением и превратило его имя в легенду. С тех пор каждый факт его биографии вызывает огромный интерес, каждая строка, написанная его рукой, — раритет. Пусть даже это строка обычной деловой записки. В России есть одна единственная прочная и неувядаемая слава — слава писателя, прорвавшегося в классики! По крайней мере, так было до недавнего времени. Надеюсь, так будет пока будет здраствовать русская культура.
Что же касается рассмотрения истории трактовок бессмертной пьесы — это отдельная тема.
С юбилеем, Александр Сергеевич!
[1] В июне 1812 г. Александр Сергеевич вступил корнетом в Московский гусарский полк. В Бресте он служит с осени 1813 г., а в декабре 1815 г. подал прошение об увольнении.
Васильев В.К.
Кафедра русского языка, литературы и речевой коммуникации
